«…И боль в каждой режущей строчке»
В журналистику она пришла по совету друзей – любителей поэзии. Помню, как в 2002 году тогда еще никому не известная Лариса Губашева робко перешагнула порог редакции газеты «Жамбыл-Тараз», где мне довелось в то время работать главным редактором. Как быстро летит время: с тех пор, оказывается, прошло целых 20 лет!
И Лариса уже не та «зеленая» корреспондентка, познающая азы газетного дела. Сегодня она известная в нашей области журналистка, имеющая свой оригинальный стиль и почерк. А пишет она в основном на темы культуры и искусства. Порой забивает целые полосы «Знаменки» материалами о спектаклях артистов областного театра, о конкурсах и фестивалях, о творческих проектах молодых дарований и о многом, многом другом.
А еще Лариса пишет стихи. Пишет их с подросткового возраста. И не просто слагает слова в рифму. В ее виршах остро чувствуется боль и радость, надежда и отчаянье, вся та ткань человеческих чувств и отношений, из чего и сложена наша непростая жизнь.
«Стихосложением меня «заразила» мама Ольга Викторовна Губашева (Олжасова), которая открыла для меня поэтический мир Блока, Цветаевой, Ахматовой, Мандельштама. Моя первая поэтическая любовь – Михаил Лермонтов, за стихами Александра Блока открылся весь многообразный Серебряный век, с его счастьем и несчастьями. К стихам Иосифа Бродского я пришла намного позже – в зрелом возрасте, он также один из любимых поэтов. После Бродского могу назвать творчество уральского поэта Бориса Рыжего. Из современной поэзии люблю читать таких авторов, как Ербол Жумагулов, Бахытжан Канапьянов, Вера Полозкова, ценю и восхищаюсь иронической поэзией Игоря Иртеньева, Игоря Губермана, Владимира Вишневского, и также очень люблю поэтические пародии Александра Иванова», — признается Лариса.
В Таразе у нее много друзей. На журналистском поприще она сдружилась с такими молодыми поэтами, как Нуржан Кадырали, Наурызбек Сарша, Арайлы Жаксылык. В последнее время ее притягивает творчество нашего земляка, замечательного поэта Серика Томанова, так рано ушедшего от нас. Лариса даже перевела несколько его стихотворений на русский язык.
По характеру – она человек скромный. Не любит афишировать себя, довольствуется тем, что есть. Лариса безумно любит свой край – его небо, солнце, горы, улочки Тараза и, конечно же, свою доченьку Саню. При этом, как и многие поэты, в душе она остается одиночкой.
«Поэты – в душе одиночки…
Хотите – любите поэтов,
Но боль каждой режущей строчки
Поймите, примите за это!» — пишет Лариса Губашева.
Ниже публикуется подборка ее стихотворений. Оцените. Поймите и примите.
Кукен ОРШАБЕКОВ
ДУША
Ничего не постоянно,
Мир подвижен как мираж,
Дым под колпаком стеклянным,
Смутный призрачный пейзаж.
Чувство зыбко, чудо хрупко,
Беззащитен человек,
Как птенец в своих скорлупках.
Жизнь — лишь миг и вечный бег.
От рождения до бездны
Смерти — только один шаг.
Но ничто не бесполезно,
Если стержень есть душа.
ПОЭТ
Поэт – не петрушка, игрушка
Перчаточная у власти.
Но если пойдет заварушка,
Его не минуют страсти.
Поэт – это рана на теле
Эпохи, стреляющей ядом.
И нет ему мягкой постели
И друга, соратника рядом.
Поэты – в душе одиночки…
Хотите – любите поэтов,
Но боль каждой режущей строчки
Поймите, примите за это!
ЕЖЕМАЛИНА
Ежемалина зреет ежечасно,
Ежевеликолепна и прекрасна.
Ежеминутно егозят ежи
В траве, стрекозы мечутся над ними.
А эльфов королевские пажи
На них как в вертолетах на экстриме
Летят до своих розовых принцесс,
Снимая стресс, снимая весь процесс
На маленькие фотоаппараты,
Как папарацци, видео-пираты.
Я вижу эти милые забавы…
Там губы словно ягоды кровавы,
А беззаботные часы как дни
И сладость поцелуев до отключки.
Там танцы фей на цыпочках, где пни
Сквозь ежевики заросли, колючки,
Торчат, напоминая нам о том,
Что все пройдет и станет сном и мхом,
А время не вернуть и не украсть…
Но даже старость — это жизнь и страсть!..
Я ЕСТЬ ДУША
Мне хорошо, когда я наблюдаю,
Лишь созерцаю мир со стороны,
И знаю, но изведав, не страдаю,
И помню, но, не чувствуя вины.
Вины и горечи, печали и смущенья,
Но также радости и счастья и тепла,
Азарт паденья и полёты вдохновенья —
Всего что жизнь сполна преподнесла…
Да, хорошо, но невозможно это,
Я есть душа, всем душам — свой удел.
Философам, эстетам и поэтам —
Спасибо всем, кто видел, зрел, владел.
ПОКОЛЕНИЯ
Им семьдесят и шестьдесят, и за,
Но юный блеск их выдает в глазах!
Они носили клёши и «бабетты»,
Они давали звонкие обеты,
И от любви и оттепели той
Отдельно таяли и всей страной!..
Пришли семидесятые, и вот
Те люди совершили разворот,
Обрыдли им фанфары, флаги, трели,
И некоторые в детстве постарели,
Да лозунги определили в хлам,
И золотой телец — их царь и храм…
Пришли восьмидесятые. О чём
Им говорить с отсталым старичьём?
О книгах, о кино? По горло сыты!
И в целом — у разбитого корыта
Остался вольнодумец молодой,
А перестройку вновь сменил застой.
Но, вау, девяностые спешат —
О, ваучеро-коуче-отряд!
Они уже совсем-совсем другие,
Да их бы все намеренья благие
И «контрал-С» и «контрал-V» потом,
В комментах горько плача под постом!..
Двухтысячные, вы и «трэш» и «краш»,
Вас краше нет, и крышу эпатаж
Ваш сносит! Вы живете в Интернете,
И, собственно, явились на планете
Благодаря высоким скоростям,
Ну и чуть-чуть еще — био-страстям!
Растут «ноль-10» и «ноль-20» тут,
Вакцины, инновации растут…
А что же дальше будет — я не знаю,
Десятые, я вас не понимаю!
Гляжу на снимки наших пап и мам,
И кажется, что я не здесь, а там…
ПРОСТОЕ СЧАСТЬЕ
Верстал суховей километр к километру,
Листая пространства степного страницы…
Кочевников очи привычные к ветру
И щурятся хитро на смуглых их лицах.
Кочевников ночи светильники — луны,
Сквозь юрты отверстие — круг шанырака
Они улыбаются сильным и юным,
И звезды мерцают из сонного мрака…
Кочевников солнце — клеймо золотое,
Оно изумительно знойно на юге,
И вдетое в седла сидит как влитое
Свободное стремя у конской подпруги.
Блуждая и странствуя, мчась и скитаясь,
Они остаются их сутью и частью, —
С дыханием ветра летящая стая
В простор и простое кочевников счастье.
ОДИНОЧЕСТВА УРОК
Друг для друга люди — уроки.
Слиты страсти, грехи, пороки,
Но космически одиноки, —
Никаких не найдется слов!
Словно разных планет луны,
Как на двух континентах дюны,
Как похожие судьбы-руны,
Две двери на один засов.
Невозможна сближенья точка.
Взрыв — и взломана одиночка…
Ты стоишь, на тебе сорочка,
И бежать не знаешь куда…
Босиком — по чужим осколкам,
Человек к человеку — волком,
Welcome, с сердцем и чувством, с толком!..
Только та же вокруг беда…
Мы пришли и одни в этом мире,
Вязнем в пире, забыв о лире,
Разрываясь на все четыре
Стороны и сезона… Вот
Пожиратель по имени Время
Вдруг напомнит, что были не в теме,
И не там, не тогда и не с теми,
Запуская обратный отсчет.
Кто ты есть, где ты есть, человече?
Обнаженно беспечен, не вечен,
В одиночестве бесконечен,
Обольщен, отречен, обречен!
Нынче праздник, а завтра тризна,
Пусть успешен, удачен, признан,
Лишь насквозь пустотой пронизан,
Жизнь тогда понимаешь — о чем…
ГОРЕ
Как скоро забудется горе?
И можно ли горе забыть?
Закинуть в соленое море,
В зеленые горы зарыть?..
Свалившейся каменной глыбой
Взрыть эхом задумчивый лес,
И птицею стать или рыбой,
Плыть плотью реки и небес…
Быть облаком, бликом, отсеком,
Субстанцией в сонной тоске,
Не болью, не человеком
С любовью в сердечном мешке!..
МОНОЛОГ МАДЖНУНА
(Серик ТОМАНОВ, перевод с казахского)
Ляйлим, о скорбь моя, души тоска,
О страсть и боль, томление земное!
Вы существуете наверняка
В моем уме и сердце, вы со мною!
Так отчего же говорят, Маджнун
Лишен рассудка, смотрит на дорогу?
Уж много солнц и много грустных лун
Он ждёт любовь свою, взывая к Богу.
Мой дом — пустыня, мой ночлег — печаль,
Покуда здесь Маджнун, конца и края
У горя нет. Хоть лик мой прям, как сталь,
В уединении я слезы вытираю.
Коль нет в груди отчаянья Ляйлим,
Не будет в жизни и тоски Маджнуна,
И лживостью, корыстью одолим,
Любой из вас любви забудет струны!
