Галина Васильевна Гусарова проживает в Джамбуле-Таразе уже более шестидесяти лет. Строитель по профессии, она много сделала для процветания города, который давно стал ей родным. А ведь ее детские годы прошли в тех местах, где и сегодня продолжается война, увы.
Юрий ЕФИМОВ
Спят курганы темные…
Родилась Галя Василец в краю, гордо именовавшимся «всесоюзном угольном» — Донбассе, или расшифровывая – Донецком угольном бассейне. Эти места, обильно украшенные скифскими курганами с каменными изваяниями имеют историю, уходящую вглубь тысячелетий. Мы пропустим эдак три тысячи из них, и напомним современную.
Во второй половине 19 века эта часть России стала локомотивом промышленной революции. А ее основой тогда являлся уголь, на нем ходили поезда и пароходы, с его помощью выплавляли чугун и сталь, топили жилища и так далее. Донбасский уголь обеспечивал в начале 20-го века три четверти потребностей России, неудивительно, что во всех катаклизмах века прошлого, да и нынешнего все стороны войн и конфликтов стремились овладеть этим районом. Весной 1919 года именно на Донбасс был направлен главный удар Белой армии генерала Деникина, начавшего с Дона и Кубани поход на Москву. Кстати, еще со времен первой русской революции 1905 года угольный край был четко «красным» — работа у шахтеров тяжелая, вредная для здоровья (силикоз легких – обычный диагноз), опасная для жизни. На этой почве они не любили хозяев-капиталистов, делавших состояния на их жизнях, да и пропаганда националистов разных мастей в Гражданскую тут не прокатывала. Донбасс не стал для белых опорой, хотя там шли самые жестокие бои – советская власть не хотела терять свой уголь и промышленность. Уже тогда во фронтовых сводках постоянно мелькали знакомые и в нашем времени названия – Донецк, Луганск, Славянск, Дебальцево, Ясиноватая… Летом 1920 года сюда же двинула вышедшая в Северную Таврию из Крыма армия барона Врангеля. Но повторить успех прошлого года белым не удалось – ведь к походу на Донбасс белых вынудили союзнички-французы, желавшие подгрести под себя русский уголь. Поход провалился, барон ушел с армией из Крыма и гражданская война закончилась. По ее итогам, при создании Советского Союза, товарищ Ленин «для укрепления пролетарской составляющей» передал созданной им Украинской ССР и Северную Таврию, и Харьковский промышленный район, и Донбасс в придачу.
Там, в шахтерском поселке Красный луч, что расположен в ста километрах от Краснодона, в 1936 году родилась героиня нашего повествования.
Там на шахте угольной…
Поселок Красный луч был типичным населенным пунктом того времени – там все было ориентировано на угольную добычу. Галин папа Василий Иосифович, украинец, трудился шахтером, ежедневно спускаясь в забой. Мама Мария Алексеевна, русская, работала в шахтоуправлении. У Гали был и старший брат Николай, в 1941 ему исполнилось восемь лет.
-Я хорошо запомнила 22 июня 1941 года, — вспоминает Галина Васильевна. – Пришел с работы папа и рассказал, что началась война, на нас напала Германия. Тогда чуть не все население городка – а в нем было-то всего четыре улицы – собралось на центральной площади. Мы даже не верили сначала, что произошла такая беда, после митинга люди уходили расстроенные, настроение у всех было тяжелым. В военный комиссариат сразу выстроилась большая очередь, только что закончившие десятый класс парни подали заявления в армию. Но у нас большинство мужчин имели бронь – стране требовался уголь и еще больше чем раньше. Так мой папа остался на шахте, где еще прибавилось работы. Продукты были только по карточкам, потерять их было – самая большая беда! Все были уверены, что до наших краев немец не дойдет. Но сводки с фронта, хоть и были бодрыми, но все их понимали – враг наступает, все больше родной земли и наших людей остаются в их власти, а Красная армия отступает. Через Красный луч шли и шли колонны беженцев, они рассказывали, что враг все ближе. Поток этот казался бесконечным – люди шли, ехали на повозках, совсем мало было автомобилей, и так день за днем, неделями. По рассказам идущих мы представляли, где линия фронта, было страшно, что она быстро приближается. Наконец началась и эвакуация в нашем городе – стали вывозить администрацию, больницу, детский дом, учителей – всех госслужащих. В военкомате формировали сборные отряды из военнообязанных, отправляли их в проходящие через город воинские части. Девушки учились на медсестер, люди учились тушить зажигательные бомбы, все готовились к боям. И все это время работали наши шахты, отгружали уголь, и как я понимаю, в это же время саперы армейские минировали и все три наши шахты, и наземное оборудования, и здания.
Но в 1941 году враг сюда не дошел. На всем огромном фронте – от Белого до Черного моря Красная армия остановила врага. Немцам не удалось прорваться к Мурманску, их выбили из Тихвина, не дав создать второе кольцо вокруг Ленинграда, вермахт был разбит и отступил из-под Москвы, под Ростовом потерпела поражение и отступила 1-я танковая армия немцев.Операция «Барбаросса» потерпела полный провал. Теперь перед Германией встал вопрос не о том, как победить в войне, а как ее не проиграть.
Операция «Блау»
Хотя фронт проходил не так далеко, люди начали успокаиваться. Стало ясно, что врага можно победить, а сводки с фронтов стала более ясными и радостными. «Разгром вермахта под Москвой», фильм составленный из документальной хроники, получил в Голливуде первый советский «Оскар». Хотя зима 1941-42 годов выдалась тяжелой, советские люди воспаряли духом.
Гитлер же тем временем искал выход из своего невеселого положения. Войну на истощение Германия выиграть не могла по определению. Вести наступление на всем Восточном фронте сил уже не было. Мало того, вермахт вел сражения и в Северной Африке, во Франции высадку могли начать союзники, для полного счастья Германия ощущала дефицит горючего – заводы синтетического топлива еще только строились. Это и стало главным при разработке плана действий на Востоке на лето 1942 года. На группу армий «Юг» (разделенную на «А» и «В») возлагались следующие задачи: разгром южного крыла советского фронта, захват группой «В» Донбасса, большой излучины Дона, выход к Сталинграду и закупорка главной водной артерии средней России – Волги. Далее было возможно наступление к Уралу. Группе «А» предстояло по захвату Ростова-на-Дону повернуть на юг, пройти вдоль Большого Кавказского хребта к Владикавказу (Орджоникидзе), Грозному, Баку и далее … , ну как получится. Либо через Турцию на Ближний Восток, на соединение с Африканским корпусом Роммеля, либо в Индию, на соединение с японцами. Словом, планов было громадье!
Советское командование весной 1942 года неграмотными действиями на юге сильно помогло немцам и их союзникам. Сначала были разгромлены две советские армии в Крыму, отчего в конце концов и пал Севастополь. Затем в операции под Харьковом в окружении оказались две армии – в плен попали 225 тысяч красноармейцев и командиров. К этому моменту вермахт с союзниками имел на Восточном фронте 6,2 миллиона солдат, 3,8 тысяч танков, 3,5 тысяч самолетов и 58 тысяч орудий и минометов. Почти все танковые и моторизованные дивизии были сосредоточены на юге, здесь же находилась большая и лучшая часть авиации. Для дезинформации советского командования Гитлер подписал «Приказ о наступлении на Москву»! Копию его старательно подкинули советской разведке.
Группа армий «Юг» перешла в генеральное наступление 12 июня 1942 года.
Так, по-немецки мастерски и педантично готовилось то, что в Вермахте через полгода назовут сталинградской катастрофой.
На ДонбаSS!
Приближение фронта было слышно за много километров, — рассказывает Галина Васильевна. – Над городом все чаще пролетали немецкие самолеты, сначала разведчики, потом стали бомбить окраины, но шахты не трогали. Мы понимали, что немцы идут на Донбасс из-за угля, поэтому наши войска уходя выводили из строя все что можно, а население эвакуировали тоже. Через город шли отступающие части, с одной из них ушел и мой отец. Потом саперы взорвали шахты, а в городе заведующий магазином открыл двери и ворота и сказал: «Берите все, увезти уже не можем. Все разбирайте!»
В это время моя мама болела, на ногах была только я, и пошла вот к магазину. А там толпа огромная (а может, это в шесть лет мне так показалось), все разбирали и несли по домам. До чего я добралась – до пакетов с солью, их и набрала сколько смогла унести. И оказалось, что повезло, соли при немцах вообще не было в продаже, на базаре за махонький пакетик ломили огромные деньги.
Через день, как ушли последние части Красной армии, в Красный луч явились немцы. Началось их «управление» со стрельбы в больнице, отданной под госпиталь. Там оставались раненные, которых не успели эвакуировать, с ними несколько врачей и санитарок. Всех их немцы расстреляли прямо в госпитале, хоронить заставили наших жителей. Мы знали, конечно, что хорошего от оккупантов ждать не стоит, но такое начало всем объяснило, что перед нами – не люди. Часть раненых жители успели попрятать по домам, как типа своих родственников, этих солдат удалось спасти. И это при том, что за такое спасение немцы расстреливали всех, кого находили в доме. Но раненых никто не выдал. Выздоровев, бойцы уходили к партизанам.
И хотя местность вокруг была не подходящая для партизанской войны, нет больших лесов, все просматривается с воздуха легко, но и у нас врагу спокойной жизни не было. Подполье работало в каждом населенном пункте, везде происходили диверсии. В Краснодоне, как вы знаете, наверное, действовала организация «Молодая гвардия», но она была не одна, просто про нее больше всего известно.
Итак, немцы, когда пришли, всех жителей, и меня тоже собрали на площади, зачитали на русском языке правила жизни при новой власти. Главными были три слова: запрещено, расстрел и повешение. То есть всех хотели так запугать, чтобы и не мыслили о сопротивлении. В тот же день на площади повесили шесть жителей – коммунистов и комсомольцев, которых смогли поймать, или кого выдали местные предатели. Такие тоже нашлись, хотя и немного. Эти холуи новой власти нацепили повязки полицаев, получили от немцев винтовки и решили, что теперь хозяева жизни. Кстати, именно предатели хуже чем немцы относились к своим же согражданам.
Чем мы жили в оккупацию? Жителей согнали восстанавливать шахты и оборудование, работающим давали маленький паек, чтобы прокормиться, мама с соседками ходили по деревням, меняли одежду и обувь (у кого какая была) на продукты. В цене была соль, она нас выручила тоже. Но и просто ходить за город было опасно – один раз патруль немецкий задержал маму и еще трех женщин на дороге, далеко от города. Обвинили их в том, что они носят еду партизанам и хотели расстрелять на месте. Кое-как упросили этих жандармов привести их в Красный луч, в комендатуру, где за женщин свидетельствовали наши соседи. В комендатуре подтвердили, что они зарегистрированы здесь и мама чудом осталась в живых. Особенно тяжело было зимой, мой брат Коля простудился тяжело, лекарств никаких не было, больница была закрыта. И мой брат умер… Ходили в морозы на поля, выкапывали мёрзлую картошку и брюкву. И когда уже думали, что не доживем до весны, с востока донеслись звуки боев – наступала Красная армия.
Мы свои, русские!
Галя с мамой уцелели потому, что зимой 1942-43 годов наша армия переломила ход войны. В ноябре под Сталинградом в окружение попали 4-я танковая и 6-я полевая армии вермахта, в декабре-январе на Среднем Дону в операции «Малый Сатурн» были разгромлены 8-я итальянская армия и группа «Холлидт», потом последовали успешные Воронежско-Касторонецкая и Миллерово-Луганская операции. Красная армия возвращала шахтерский край!
Для немцев наше наступление было неожиданным, они не успели, к нашему счастью, подготовить серьезную оборону в городе, — продолжает воспоминания Галина Гусарова. — Когда приблизился фронт от нас сбежал и господин комендант, и вся его банда. В начале февраля 1943-го фронт был уже совсем близко, бои шли справа и слева от города, вокруг рвались снаряды и мы, сидя в погребе, боялись – а вдруг от своих же смерть примем? Особенно страшно было, когда рядом ревели ракеты «Катюш» — это было жуткое оружие, немцы его называли «Сталинский орган», мол, играет он похоронные марши… После очередного обстрела наступила непривычная тишина, вдруг слышим, голоса, говорят по-русски! Выбрались из подвала, увидели наших солдат, а они кричат: мы свои, русские! Как мы были счастливы, невозможно себе представить! Вышли наружу, немцев уже и след простыл. Больше мы их и не видели.
Но военное лихолетье еще не закончилось и давало знать о себе и много лет спустя. После освобождения Донбасса от фашистов, началось восстановление промышленности, причем из-за нехватки рабочих рук на полях работали даже пятилетние дети, маленькая Галина проводила на работе по 14 часов – такие вот «каникулы»! Но первого сентября дети пошли в школу, об их образовании страна заботилась в любых условиях.
Папа вернулся из армии в июне 1945 года, радость была огромная, ведь у большинства моих ровесниц отцы с войны не вернулись, – вспоминает наша героиня. – Папа привез нам подарки ,но дороже всех оказалась обыкновенная бумага – ее было не достать, в школах дети писали на старых газетах, между строчками, помню сама думала – а как наша учительница все это проверяет? Папа привез и карандаши, хорошие, немецкие, ластик, много того что у нас долго не производилось. До сих пор помню, как радовалась этим подаркам.
А далее были мирные будни, отдельный рассказ о которых мы еще продолжим…